– Важные новости, мой господин, – сказалВасиль. – Сам дож Энрико Дандоло хочет видеть вас. Вы должны явиться кнему как можно скорее.

– Как?.. Правда?.. А как ты думаешь, чего ему надо отменя?

– Мне он, разумеется, ничего не сказал. Но у меня естькое-какие соображения на этот счет.

– Что ж, поделись со мной своими мыслями, добрый слуга,пока я буду умываться и приглаживать волосы.

И Мак приступил к своему туалету, жалея о том, чтоМефистофель и ведьмы, колдовавшие над его внешним обликом, не снабдили егосменой белья.

– Ну, так что из себя представляет ЭнрикоДандоло? – спросил он.

– Это грозный старец, – ответил Василь. – Каквенецианский дож, он командует отборной частью христианского войска. Егосолдаты очень дисциплинированы и хорошо обучены. Венеция пополняет нашипродовольственные запасы и поставляет нам другие необходимые товары. В ее рукахнаходится транспорт. Все, кто принимает участие в этой кампании, в какой-томере зависят от Венеции, и я думаю, что венецианцы не упустят случая напомнитьнам об этом. Сам Дандоло слеп и немощен телом, как человек, которому давно ужеперевалило за восьмой десяток. В таком возрасте знатные господа удаляются напокой, к родному очагу, и слуги подают им по утрам овсянку в постель. Но нетаков Энрико Дандоло! Весь путь из Европы до стен Константинополя он проделалверхом, вместе с войском. Под Сабо его видели в первых рядах гвардии, где онпризывал воинов покорить этот венгерский город, если они хотят, чтобы Венецияприняла участие в Крестовом походе. В конце концов им пришлось подчиниться.Конечно, поднялся ропот; многие говорят, что священная война превратилась такимобразом в авантюру, в которую их втянули ради защиты торговых интересовВенеции. Лично я не осмелюсь иметь свое собственное мнение на сей счет до техпор, пока вы, мой господин, не скажете мне, на чью сторону вы встали.

– Мудрое решение, – сказал Мак, расчесываяпятерней свои густые кудри.

– Встреча с венецианским дожем, – продолжалВасиль, – открывает перед вами разные возможности.

– Это правда.

– Союз с Венецией может принести вам сказочноебогатство, о каком не мечтал ни один смертный. Но, конечно, существуетальтернативный вариант.

– Какой же? – спросил Мак. Василь вытащил кинжал.Попробовав острие кончиком пальца, он положил клинок на стол перед своимгосподином.

– Вот добрая толедская сталь. Если вы против Венеции,эта вещь может вам пригодиться.

Мак взял кинжал в руки и тоже попробовал острие. Затемспрятал его в рукав:

– Да… возможно, она мне понадобится – оставить зарубкуна память.

Василь натянуто улыбнулся и, откинув полог, выглянул изшатра. По его знаку подошли двое солдат с зажженными факелами в руках, чтобыпроводить Мака до шатра Энрико Дандоло. Василь упрашивал своего господина взятьего с собой, но Мак наотрез отказался исполнить его просьбу и оставил своегомолодого слугу в шатре, решив, что пришло время сделать свой выбор и исполнитьзадачу, поставленную перед ним Мефистофелем. Лишние свидетели, подумал Мак,могут только помешать. Чем дольше юноша будет оставаться в неведенииотносительно его истинной роли в происходящих событиях, тем лучше.

Мак шел, глядя по сторонам. В лагере было неспокойно.Несмотря на поздний час, бивачные костры горели ярко. Небольшие отряды пехотыпроходили мимо Мака и его провожатых быстрым шагом; несколько закованных в латывсадников промчалось галопом, подняв пыль. Ночь была полна тревожных звуков –лязганья металла о металл, ржания и топота лошадей, приглушенного ропотачеловеческих голосов. Было похоже, что войско готовится к наступлению.

Наконец они подошли к просторному белому шатру. Сквозь щелинеплотно прикрытого полога пробивался слабый свет. Венецианский дож сидел занизким столиком; перед ним стояло блюдо с драгоценными камнями, которые онперебирал пальцами. Энрико Дандоло был довольно высок ростом; несмотря на свойпреклонный возраст, он держался очень прямо. Широкие одежды из жесткой парчиниспадали на пол, скрывая его фигуру; на голове у него была маленькая бархатнаяшапочка, украшенная соколиным пером на венецианский манер. Седая бородка,поблескивающая в лучах светильника, словно серебро, подчеркивала вытянутый овалего лица. Тонкие бледные губы были поджаты, глаза подернуты мутно-серойнепрозрачной пленкой – причиной слепоты величавого старца была катаракта. Слугагромко объявил о приходе лорда Фауста, недавно прибывшего с Запада, новенецианский дож даже не поднял головы.

– Прошу вас, любезный господин Фауст,присаживайтесь, – произнес Энрико Дандоло резким, дребезжащим голосом. Онговорил по-немецки правильно, но с заметным акцентом. – Слуги уже подаливино? Возьмите бокал, сударь, и располагайтесь поудобнее. Как вы находите этибезделушки? – он указал на драгоценности.

– Раз или два мне приходилось видеть нечтоподобное, – сказал Мак, наклоняясь над столом, – но я никогда невстречал более прекрасных камней. Великолепная коллекция! Какая дивная игра,какой глубокий цвет!

– Взгляните на этот рубин, – продолжал Дандоло,вертя в белой холеной руке драгоценный камень размером с голубиное яйцо. –Разве он не прекрасен? Его мне прислал набоб Тапробэйна. А вот изумруд…– егопухлые пальцы уверенно потянулись к большому зеленому камню, –согласитесь, у него очень чистый блеск, что является большой редкостью длятаких крупных изумрудов.

– Да-да, – ответил Мак, – конечно. Но я удивляюсь,сударь, как вы, будучи лишенным зрения, замечаете эти тонкости. Можно подумать,что кончики пальцев заменяют вам глаза…

Дандоло рассмеялся резким, неприятным смехом, которыйперешел в сухой кашель:

– Глаза на кончиках пальцев!.. Какая странная мысль!Однако в ней есть доля правды. Мои руки любят прикасаться к драгоценным камням.Перебирая их, они узнают каждую грань так же, как глаза узнают черты знакомыхлиц и формы предметов. Другой мой каприз – роскошная одежда. О, в этом янастоящий венецианец. Я могу часами рассуждать о том, какими свойствами должныобладать разные ткани. Но все это лишь старческие причуды. Я пригласил васотнюдь не затем, чтобы раскрывать вам секреты ткацкого ремесла и обсуждатьсвойства самоцветов. У меня есть нечто несравнимо более ценное, чем этиигрушки.

– Да, сударь? – сказал Мак.

– Смотрите, – Дандоло протянул руку к крышкегромадного деревянного сундука, стоявшего чуть поодаль. Открыв сундук, оннекоторое время ощупывал лежащие в нем предметы и наконец вытащил… плоскую деревяннуюдоску, завернутую в мягкий бархат. Венецианский дож развернул ткань, и Макувидел весьма искусно нарисованную картину.